Читаем без скачивания Переливы в лунном свете. Повести и рассказы - Нина Визгина

Все эти дни Юрий постоянно чувствовал, как она пыталась отстраниться от его внимания. Вроде бы вот он – ответный ласковый отблеск в ее глазах. Но нет – снова полное отчуждение. А время неумолимо убегало – их общее время.

А он любил, действительно, любил ее. Сам удивляясь, что способен на такое, когда каждая клеточка вибрировала от одного лишь прикосновения к ее руке, а сердце замирало от переполнявшей нежности.

Но как, боже ж ты мой, как ей это доказать, как достучаться до ее сердца, такого далекого и чужого еще совсем недавно? Такого родного, самого близкого вот уже несколько дней. Тех дней, когда он дышать не мог без нее. Когда вдруг осознал, что раньше была совсем другая жизнь – жизнь без нее. И сейчас с ужасом, со страхом и болью, с неописуемым восторгом понимал, что дальше счастливо жить без ее присутствия здесь, рядом с ним, он уже не сможет.

Тогда было тоже хорошо, спокойно, легко и весело. Тогда он был просто мальчишка, юнец, счастливый своей молодостью. И только. И только! Но вот она стоит – и все изменилось. Мир изменился – и в этом мире изменился он сам. Он не просто повзрослел, он почувствовал себя мужчиной, тем самым, который в ответе за нее – маленькую, хрупкую, в ответе за женщину, за свою женщину, за свою любимую.

– Я люблю тебя, не уезжай, останься со мной, – его голос чуть дрожал от внутреннего напряжения.

На нее смотрел взрослый незнакомый мужчина, совсем непохожий на того бесшабашного парня, что нежно спасал ее на пляже. Казалось с того дня прошла вечность, а не те несколько недель, что она находилась вдали от дома.

– Я тебя совсем не знаю, – еле слышно прошептала Катюша, пораженная его серьезностью. – Я не могу.

– Чего ты не можешь? Решиться остаться, признаться самой себе, что не так уж сильно его любишь? Или не веришь мне? Я вот здесь с тобой, а где он? – Юрий нервно сглотнул, стараясь удержать себя от страстного порыва подхватить девушку на руки, прижать к себе, всецело отдаться любовной страсти.

– Я всегда буду рядом, дорогая.

Он целовал ее, прижатую к стволу старого дерева, не давая возможности увернуться, целовал долго и жестко, прощаясь и прощая, надеясь и не надеясь на ее ответное чувство.

Катюша стояла молча и неподвижно, охваченная противоречиями, испуганная его напором и собственной ответной нежностью, что поднималась из глубины души, так жаждущей любви и понимания.

– Нам пора, – наконец выдохнула она, слегка оттолкнув Юрия.

– Как скажешь, – потухшим голосом ответил он, убирая руки в карманы, чувствуя опустошённость и усталость, как после длительной пробежки.

Она быстро направилась к машине. Он поспешил за ней, в голове вертелась только одна мысль, что у него осталось совсем мало времени.

«…Что-то не так я делаю, тороплюсь, наверное», – Юра попытался снова обнять ее.

– Ты улетишь завтра?

– Я улечу завтра, – как можно тверже ответила Катя, стараясь не расплакаться.

***

Вечером Катерина простилась с морем под мерное плескание волн в компании Владимира Павловича. Утро встретило их неприятным сюрпризом – сильнейший туман окутал все побережье, и Катерина сожалела, что не уехала накануне вечером. Но под напором южного солнца неприятное марево постепенно начало рассеиваться. А когда они отправились в аэропорт, дорога была уже достаточно различима, хотя в низинах еще лежала плотная дымка, и там приходилось ехать очень медленно.

По нервному молчанию водителя, Катя поняла, что не следует просить ускорить движение. Серпантин мокрой горной дороги не позволял ехать быстрее, а они опаздывали. Они жутко опаздывали на ее рейс. Когда дорога уже казалась ясной и свободной, Юра, внемля просьбам спутницы, прибавил всё-таки газу, и они едва не угодили в глубокий кювет. Машину внезапно резко повело в сторону.

Все в это утро складывалось не в пользу Катерины – и этот мерзкий туман, и скверное настроение, и неожиданные пробки на дороге, а в довершение всего, глупый примитивный прокол колеса.

Когда они добрались, наконец, до аэропорта, было уже поздно что-либо предпринимать – они безнадежно опоздали, во всяком случае, на этот рейс. На стойке регистрации им лишь махнули рукой в сторону летного поля, где нужный самолет стремительно набирал высоту.

– Не расстраивайся ты так, улетишь следующим рейсом, – успокаивал ее Юрий, пытаясь оставаться сдержанным, не давая воли своим чувствам.

Все было сказано вчера. Все обещания, сожаления и надежды – все осталось во вчерашнем времени. А сегодня при ярком свете дня лишь этот поднимающийся ввысь самолет и слезы досады в глазах любимой.

– Да, конечно, – Катерина медленно повернулась к нему, стараясь не сорваться на обвинительный тон.

Она пыталась поймать его взгляд, чтобы сказать, что ни в чем никого не винит, прекрасно сознавая невозможность приехать быстрее по такой опасной дороге. Но молодой человек не переводил взгляд, продолжая внимательно смотреть в небо.

– Не может быть, – только и смог выдохнуть Юрий, резко поворачивая девушку в сторону летного поля.

Там, на границе видимого горизонта, в смертельном пике, рассыпаясь на части, падал их самолет.

– Вот так иногда внезапно может кончиться жизнь, – крепко сжимая ее в объятиях, выдохнул Юрий, – твоя жизнь. Ты понимаешь это? Это ты могла быть сейчас там. Ты – там, а я – здесь.

Он замотал головой, будто стряхивая остатки дурного сна, крепче прижимая девушку к себе.

– А я? А как же тогда я? – Юрий смотрел на нее с такой болью, что до Катерины, наконец, начал доходить весь ужас происходящего.

***

Им ничего не оставалось, как вернуться обратно. Все рейсы отменили до выяснения причины крушения, и никто не мог сказать, когда это выяснение произойдет. Люди в спешке покидали аэропорт, не в силах до конца осознавать последствия катастрофы.

Так Катя снова оказалась в доме Самойловых. Подавленная тем, какой трагедии избежала, девушка все никак не могла прийти в себя. Оставив гостью на попечение деда, Юра уехал в город, чувствуя, что девушке необходимо время для того, чтобы снова обрести душевное равновесие. Все, что он хотел ей сказать, было уже сказано, что предлагал, было отвергнуто.

Он не стал больше пытаться достучаться до ее сердца, понимая, что просто необходимо немного остановиться. Переждать хотя бы чуть-чуть, совсем немного, чтобы сейчас, именно сейчас, Катя осознала, наконец, что жизнь не прервалась. Она, возможно, круто изменилась в тот ужасный миг падения самолета, резко подчеркнув свою хрупкость, свою сиюминутность пребывания на земле. Но для них она продолжалась.

Коротая грустный вечер с расстроенной Катюшей, Владимир Павлович, очень переживающий за судьбу внука, решился на откровенный разговор.

– Для меня жизнь уже кончается. Ни о чем не жалею кроме одного – того, что вот один доживаю свой век. Дети, внуки – это хорошо. Но нет рядом самого близкого человека. Когда-то проглядел, мимо прошел, отпустил, не настоял. Не поняли друг друга, а надо было, просто необходимо было это сделать, – Владимир Павлович говорил очень тихо, опасаясь слишком расшевелить свои глубоко запрятанные переживания.

Катерина с замиранием сердца слушала профессора, чувствуя его внутренне напряжение, сознавая при этом, что облегчить такую душевную боль невозможно. Хоть и говорят, что время лечит, только трудно вычеркнуть из памяти сердечные воспоминания. Время только заметает их нарастающим багажом событий, упрятывает глубже, чтобы не мешали жить сегодняшним днем, освобождая человека для новых переживаний. До тех пор, пока жизнь протекает в привычном русле.

– В юности все мы мечтаем о настоящем чувстве, ждем, ищем, гоняемся порой за призраками. А она, твоя вторая половинка, возможно, находится рядом, надо только дать свободу своему сердцу, прислушаться к нему, довериться, поверить, – уже более спокойно продолжал старик, внимательно глядя на Катю, будто сомневаясь, слышит ли она его.

– Ты, милая, не торопись, задержись немного, оглядись. Быть может и не надо возвращаться туда, где все шло по плану, выверено, привычно. По-домашнему тепло, но слишком предсказуемо. А может, все же надо рискнуть и прислушаться к судьбе, что такой знак дала. Можно сказать, вторую жизнь подарила. Подумай, Катюша, не спеши. А сейчас, извини, дорогая, но я должен оставить тебя. Твоя подруга скоро приедет, так что дом остается в полном вашем распоряжении. Нам с Юрой необходимо быть в клинике. Сама понимаешь, какие дела, – он хотел еще что-то добавить, но лишь досадливо махнул рукой.

Хозяин покинул веранду, оставив гостью в раздумье и полном смятении чувств.

***

«… Ах! Если б можно было бы еще разобраться в своей душе до конца, понять ее, почему так ноет иногда, отчего поет-ликует, или бунтовать начинает, чего требует», – размышляла Катерина, чувствуя, как снова ее начинает охватывать тихий ужас увиденной катастрофы.